Впоследствии в Бикерниекском лесу обнаружат почти 60 массовых захоронений. В 2001?м здесь, где было уничтожено, по разным данным, от 35?ти до 46?ти тысяч человек – евреев (порядка 20 тысяч человек), советских военнопленных, антифашистов, неблагонадежных, – открыли мемориал.
А три года спустя латышская националистическая организация напечатает партию конвертов с изображением героического авиатора Цукурса. Еще год спустя в Лиепае, на его родине, пройдет выставка, посвященная судьбе авиатора, через девять лет – премьера мюзикла о ней же.
Судьба эта такова. При наступлении Красной Армии в 1944?м Цукурс сбежал из Латвии на запад на машине с огромным прицепом, полным награбленного добра. Уплыл вместе с семьей в Бразилию, открыл там летную школу. Когда из социалистического блока пришла просьба о выдаче авиатора, бразильцы отказали. Но в 1965 году бодрого 64?летнего Цукурса нашли и пристрелили агенты Моссада.
Его начальник Арайс удрал в Германию, преспокойно жил во Франкфурте под фамилией жены аж до 1975?го, но все-таки был опознан, приговорен к пожизненному заключению и умер в тюрьме. Фридриха Еккельна судил трибунал Прибалтийского военного округа в Риге, «по месту основной работы» – в феврале 1946?го его публично вздернули неподалеку от места, где сейчас стоит Памятник освободителям Риги. А вот рейхскомиссар Генрих Лозе, возглавлявший Остланд, отделался легко. Приговоренный к десяти годам тюрьмы, он всего через три года был освобожден по состоянию здоровья. Которое, впрочем, оказалось достаточно крепким, чтобы позволить ему прожить еще почти полтора десятка лет в тиши и покое родного городка на севере ФРГ.
Наводка:
* О мемориалах в Румбуле и в Бикерниеки – на сайте Еврейской общины Латвии: www.jews.lv
Ад
В 18?ти километрах к юго-востоку от Риги на железнодорожной линии Рига – Айзкраукле (по ней ходит электричка) расположен городок Саласпилс. Сам по себе он невзрачен, но известен многим. Например, это один из древнейших населенных пунктов Латвии – еще тысячу лет назад тут жили ливы и балты, а первый епископ Ливонии Мейнард построил на соседнем с ним острове Даугавы (Salaspils по-латышски – «Островной город», «Город у острова») замок еще за 15 лет до основания Риги.
В XVII веке тут состоялась крупномасштабная битва поляков со шведами. А в советские времена в городке соорудили ядерный реактор – исследовательский, при Институте физики Латвийской академии наук. Еще в Саласпилсе расположен Национальный ботанический сад (Miera, 1) с краснокнижными растениями, где проводятся ярмарки саженцев, а в июле – Дни роз, на которые всех, чье имя Роза или фамилия Roze, пускают бесплатно.
И все-таки первое, с чем ассоциируется невинное название городка – самый страшный в Латвии нацистский концлагерь, где за два с небольшим года вместе с десятками тысяч взрослых были зверски убиты и замучены до смерти несколько тысяч детей.
Если ехать из Риги по трассе, то где-то за километр до Саласпилса будет указатель на мемориальный ансамбль (до него отсюда, опять же, километр). Открыт мемориал был в 1967 году; говорят, сначала к его созданию привлекли Эрнста Неизвестного, но партийные чиновники считали скульптора неблагонадежным и от работы над таким ответственным проектом отстранили. Как бы то ни было, авторы ансамбля получили Ленинскую премию. Жутковатое ощущение, испытанное здесь в детстве, когда нас, школьников, вывозили в Саласпилс организованно, я помню до сих пор.
Вход на территорию комплекса, ныне всегда безлюдного, преграждает длинная бетонная стена – впрочем, под ней есть проход. Над ним по-латышски написано: «За этими воротами стонет земля». По ту сторону – обширное пространство бывшего лагеря со скульптурными композициями, плитами, обозначающими расположение бараков, с памятным камнем на месте лагерной виселицы. Далеко разносится гулкий звук метронома, символизирующий биение сердца.
В этом месте с мая 1942?го до осени 1944?го работал филиал ада на земле, где людей убивали десятками изощренных способов, проводили над ними медицинские эксперименты, выкачивали из детей кровь, травили их мышьяком и разбивали им головы прикладами в целях экономии боеприпасов (что предписывалось инструкцией).
Встречаются два варианта названия лагеря: «Куртенхоф» и «Саласпилсская расширенная полицейская тюрьма и лагерь трудового воспитания». В охране лагеря были задействованы латышские полицаи, в том числе из команды Арайса. В Саласпилс свозили подозреваемых в нелояльности оккупационным властям, уклоняющихся от трудовой и продовольственной повинности, дезертиров из пресловутого Латышского легиона СС. Были тут и литовские военные, отказавшиеся создавать такой же Литовский легион (в отличие от Эстонии и Латвии в Литве его немцам сформировать так и не удалось). Были евреи и цыгане. Рядом с «гражданским» лагерем находился лагерь для советских военнопленных, где заключенные жили даже не в бараках, а в собственноручно вырытых норах в земле.
С 1943?го в Саласпилс стали помещать женщин и детей, вывезенных из российских и белорусских сел в ходе карательных антипартизанских операций. Детей, включая самых маленьких, отбирали у матерей и содержали в таких условиях, что «охрана ежедневно выносила из детского барака окоченевшие трупики». Отчет комиссии, созданной после освобождения Латвии от нацистов – то есть, как я обязан написать, «повторной советской оккупации», – полон фраз вроде: «…При раскопках пятой части территории комиссия обнаружила 632 детских трупа предположительно в возрасте от 5 до 9 лет, трупы располагались слоями…» У малолетних узников Саласпилса брали кровь для переливания раненым, ставили на них опыты. Здесь были убиты и доведены до смерти 3–5 тысяч детей.
Всего через Саласпилс прошло порядка ста тысяч человек. Точное число погибших установить невозможно – эвакуируя лагерь в 1944?м, немцы уничтожили его архив.
Впрочем, в нынешней Латвии вполне респектабельные историки с официальными должностями настаивают, что все вышесказанное – вранье русских оккупантов. «Советские и российские историки всегда утверждали, что Саласпилс был лагерем смерти. Ничего подобного!» – возмущался в интервью Инесис Фелдманис, член исторической комиссии при президенте страны (тот самый, что открыто называет здешних русских «гражданскими оккупантами»). Мол, это не Аушвиц, куда людей везли специально ради уничтожения, – вот же, читайте, черным по белому: «Лагерь трудового воспитания». Свидетельства о числе жертв, полагает Фелдманис, полностью сфабрикованы: «Они, конечно, легли в основу советской пропаганды: в десять, двадцать, пятьдесят раз нужно было преувеличить количество жертв, чтобы как можно в более плохом свете представить нацистов, причем к их жертвам еще и причислить самими уничтоженные миллионы».
Про то, что ничего страшного в Саласпилсе не происходило, пишутся книги и статьи. «Смерть детей не связана с тем, что детей убивали и выкачивали из них кровь, – объявляла со ссылкой на такую историческую работу здешняя правая газета. – У них брали анализы крови для медицинских нужд. Многие дети приезжали туда больными и умирали именно по этой причине. Мифы про убийство детей придумали в СССР».
А в 2001 году в австралийском Мельбурне мирно скончался благообразный 88?летний старец. Латыш Конрадс Калейс, бывший оберштурмфюрер СС, член команды Арайса, командир роты охранников периметра Саласпилсского лагеря. Служа в самой известной латышской зондеркоманде, он участвовал в многочисленных расстрелах в Латвии и в карательных операциях в России и Белоруссии, ушел с отступающими немецкими войсками в Германию, оттуда уехал в Австралию, где сильно разбогател.
Когда уже в 1990?х престарелого Калейса нашел центр Визенталя, Латвия долго тянула с запросом на выдачу. Как раз в это время здесь судили за геноцид красного партизана Кононова, обвиняемого в убийстве коллаборационистов. Латвийский министр иностранных дел сказал, что «дело Калейса» – международный заказ с целью давления на Латвию». Латвийский прокурор объявил, что свидетельства о вине Калейса «были выбиты следователями-евреями с помощью угроз и пыток». Когда, наконец, запрос на выдачу был отправлен и началась волокита с апелляциями, каратель спокойно умер, так и не представ перед судом. Партизана Кононова признали военным преступником.